Генрих. Ну, а теперь скажи мне правду.
Бургомистр. Ну что ты, сыночек, как маленький, — правду, правду...
Я ведь не обыватель какой-нибудь, а бургомистр. Я сам себе не
говорю правды уже столько лет, что и забыл, какая она, правда-то.
Меня от нее воротит, отшвыривает. Правда, она, знаешь, чем пахнет, проклятая?
Е. Шварц. «Дракон»

Не приходится сомневаться, что «единодушное одобрение» любых политических решений «любого советского правительства» есть не столько автоматический рефлекс, присущий советскому человеку, сколько функция пропагандистского аппарата, за этот вопрос отвечающего. Любой редактор газеты, любой инструктор ЦК, не задумываясь, скажет, что сегодня советский на­ род «одобряет», а что «гневно осуждает». А если возникнут какие-либо неясности, он снимет телефонную трубку, позвонит куда надо и там объяснят. Поэтому и не нуждаемся мы в институте ГЭЛЛАПа и, напротив, любая попытка обратиться с вопросом к населению вызывает неприязнь и настороженность. Зачем? Когда и так все известно!¹

И все же советский человек, одурманенный пропагандой, отчужденный от политических решений, остается человеком. Он думает, он имеет свое мнение и нередко высказывает его — в очереди, в пивной, в разговорах с приятелями или сослуживца­ ми. И хотя это мнение безразлично «сильным мира сего» и они даже пытаются делать вид, что его не существует, было бы интересно выяснить, что думает на самом деле «говорящее орудие производства». Мы решили попробовать. Путем выборочного обследования попытались узнать, как относится обычный советский человек к Андрею Дмитриевичу Сахарову. Ответ на этот вопрос включает, несомненно, оценку многих процессов, про­ исходящих в стране.

Для получения представительной выборки следовало бы, по-видимому, опросить несколько тысяч или десятков тысяч случайно отобранных людей. Однако, как известно, вопросы «на скользкую тему» в нашей стране не пользуются популяр­ностью, и на них, как правило, не удается получить достаточно искренних ответов. Поэтому прямой вопрос было решено заменить непринужденной беседой, содержащей наводящие, косвенные вопросы. Например:«А слышали ли вы, что Сахарова вернули в Москву?», или «Высылают в США», или «Хотят судить». Отношение к Андрею Дмитриевичу Сахарову оценивалось спрашивающим или самим отвечающим по девятибальной шкале: от «враг, шпион, мало расстрелять» —единица — до «герой, совесть страны» —девятка. Посередине: 4 — не знаю, но отношусь плохо, 5 — ничего не знаю, 6 — не знаю, но отношусь хорошо, 7 и 8 — две градации возрастающего хорошего отношения (полезен, очень важен), 2 и 3 — плохого (вреден для страны и бесполезен).

В проведении таких бесед участвовали 53 человека, каждый из которых собрал от одного до сорока ответов-мнений. Совершенно очевидно, что полученная в результате такого опроса выборка не вполне случайна и тем самым становится малопредставительной. Наибольшая опасность, возникающая при выбранной методике, — положительная корреляция между мнением опрашивающего и опрашиваемого. Поэтому счетчикам было запрещено опрашивать своих родственников и друзей, опрашивать лиц, чье положительное отношение к Андрею Дмитриевичу было достаточно известно или предполагалось, и, уж конечно, всех диссидентов или связанных с ними людей. Такой подход исключил из опроса несколько тысяч человек, но позволил сформировать квази-случайную выборку из лиц, чье мнение не было очевидно заранее. Сохранилась, правда, некоторая опасность, что отвечающие (нередко — сослуживцы спрашивающего), умышленно или не задумываясь, согласуют свой ответ с предполагаемым мнением собеседника. Поэтому результаты счетчиков, у которых были зафиксированы только положительные ответы, были полностью исключены. Кроме того, у счетчиков, чьи результаты оказались для данной социальной группы опрошенных (рабочие, студенты и т.д.) существенно более хорошими, чем средние по всей выборке, положительные значения уменьшались на единицу (вместо 9 — 8, вместо 8 — 7 и т.д.). То есть мы предполагаем, что либо некоторые люди, ориентируясь на спрашивающего, несколько преувеличивают свое положительное отношение, либо счетчики пользуются завышенной, по сравнению с другими, шкалой. Исправлением положительная оценка не переводится в отрицательную, а лишь несколько изменяется ее величина. Всего корректировке было подвергнуто около 16 % собранного материала. Полученная выборка может с некоторым приближением считаться независимой. На ее представительности я остановлюсь несколько позже.

Кроме мнения об А. Сахарове счетчики фиксировали некоторые сведения о говорящем (член КПСС, член партбюро), национальность (учитывая и смешанные браки), занятие (должность), зарплату (доход), возраст, образование, место жительства и иногда некоторые особые сведения — судимость, репрессированные родители, религиозность и т.п. Эти данные позволяют рассмотреть полученные результаты в разбивке на относительно однородные группы.

Всего было опрошено 853 человека: 470 мужчин и 383 женщины. Их возраст — от 18 до 78 лет. Две трети — жители Москвы, одна треть — жители Подмосковья и нескольких областных городов европейской части страны. 75 % опрошенных — русские, 18 % — евреи и 7 % принадлежали к другим национальностям (татары, армяне, грузины, коми, немцы, поляки, прибалтийцы, украинцы). Треть опрошенных занята физическим трудом, две трети относятся к профессиям интеллигентным. Члены КПСС со­ ставили около 20 %.

Эти пропорции заметно отличаются от соответствующих данных по стране и по Москве, и, следовательно, выборка в целом не является достаточно представительной. Некоторые категории населения полностью выпали из опроса: это работники милиции, высшие руководители партийно-государственного аппарата, армия. Одновременно не учитывалось мнение лиц, заведомо хорошо относящихся к Андрею Дмитриевичу Сахарову, — группы сравнительно немногочисленной, но все же составляющей не сотые, а десятые доли процента среди жителей столицы. Я сужу по тому, что почти одновременно с опросом и отчасти теми же самыми людьми было роздано несколько тысяч юбилейных фотографий Андрея Дмитриевича.

Недостаточная общая представительность выборки не мешает все же попытаться рассмотреть ее по частям и ответить на вопрос, что думают об Андрее Дмитриевиче Сахарове отдельные категории населения Москвы и других городов страны (см. таблицу).

Это, конечно, не мнение советского народа, но думается, что приведенные сведения отражают настроение не такой уж малой части жителей нашей страны.

Рабочие

Всего было опрошено 245 рабочих, занимающихся физическим трудом как на промышленных предприятиях и на строй­ ках, так и в учреждениях, на транспорте и т.д. (Для разделения по специальности и уровню квалификации имеющихся данных недостаточно.) Большая часть этой группы — мужчины со средним и неполным средним образованием, изредка — с начальным и среднетехническим. Больше половины среди них составляет молодежь до 30 лет. Много комсомольцев, число членов КПСС сравнительно невелико (4 %).

Отношение к заданному вопросу оказалось в этой группе наиболее индифферентным. Две трети ответили: «Не знаю», причем больше половины «не знаю» безо всякой (положительной или отрицательной) эмоциональной окраски. Треть высказавшихся разделилась примерно пополам: 16 % заметно отрицательно и 13 % — положительно.

Положительное или отрицательное отношение чаще встречается у мужчин, женщины-работницы составили заметную долю ответивших: «Не знаю».

Корреляция ответа с возрастом, образованием и партийностью незаметна, но есть обратная (правда, не слишком сильная) зависимость от уровня доходов: среди высказавших отрицательное отношение больше высокооплачиваемых, среди хорошо от­ носящихся — низкооплачиваемых. Однако самая низкооплачиваемая группа — пенсионеры, занимающиеся физическим тру­ дом (как правило, это пожилые малообразованные люди — санитарки, уборщицы, гардеробщицы, нянечки и тд.), — относит­ ся к Андрею Дмитриевичу заметно отрицательно (почти 80 %) или нейтрально («не знаю» у 18 %).

Инженеры и научные сотрудники

Инженерно-технические работники составили почти 40 % от всех опрошенных. Это мужчины и женщины с высшим образованием, нередко кандидаты наук, партийные и беспартийные. В силу специфики опроса высокую долю в этой группе составили математики и программисты. Но вряд ли собственно профессия оказывает в данном случае заметное влияние на содержание ответа. 61 % инженеров высказали определенно положительное отношение, причем половина из них — очень положительное. Резко отрицательно отнеслись лишь 20 %. У мужчин отрицательное отношение более выражено и хорошо коррелирует с партийной принадлежностью. У женщин заметно большая неопределенность, две трети ответов группируются возле «не знаю», хотя преобладает«не знаю» с положительным отношением. Зависимости от возраста и зарплаты в этой группе не наблюдается.

Гуманитарная интеллигенция‍

В эту категорию попали преподаватели вузов, учителя школ, врачи, журналисты, художники, музыканты и другие лица свободных профессий. Отношение к Андрею Дмитриевичу Сахарову в этой совокупности еще более положительное, чем у лиц технических профессий. Около 50 % высказались заметно положительно и еще 15 % просто положительно. Заметно отрицательное от­ ношение проявили лишь 15 % опрошенных. В отличие от инженеров, женщины гуманитарного труда чаще высказывают отрицательное отношение, чем мужчины. Заметной корреляции с возрастом и уровнем оплаты нет.

Руководители‍

Как уже отмечалось, собственно партийно-государственные руководители не были охвачены опросом. Удалось выяснить мнение лишь у некоторых низших советских администраторов и ученых: директоров институтов, заведующих лабораториями и т.п. Это — мужчины средних лет и пожилого возраста, в основном, партийные. Их отношение к вопросу резко поляризовано: две трети решительно против Андрея Дмитриевича и одна треть относится к нему хорошо. Почти в той же пропорции разделились мнения и членов КПСС: четвертая часть высказала положительное отношение, три четверти — отрицательное, причем больше половины — резко отрицательное. В последней группе оказались почти все партийные активисты: члены партбюро, секретари и т.д.

Молодежь‍

Отношение молодежи в отрицательной части шкалы довольно близко к данным по рабочим (15 % — «враг», 6 % — «вреден и бесполезен») , а в положительной части — к инженерно-технической интеллигенции (34 % — «не знаю, но отношусь хорошо», 24 % положительных ответов). Процент ответивших «не знаю» в этой группе также довольно велик: меньше, чем у рабочих, но больше, чем у всех остальных совокупностей.

Таким образом, резко враждебное отношение вызывает Андрей Дмитриевич Сахаров примерно у одной пятой взрослого населения (20 % — рабочие, 21 % —интеллигенция, 18 % — работающие пенсионеры и другие низкооплачиваемые катего­рии).

Основной мотив плохого отношения — традиционное: «С жиру бесится! Чего ему только не хватало!» Нередко при общем отрицательном отношении высказывается несогласие с принятыми против Сахарова мерами («Напрашивается сравнение с Анжелой Дэвис, которая, убив шерифа, вернулась в США профессором. А он ничего не сделал, и его сослали. Если хочет, чтобы его отпустили за границу, — пусть едет», — ответственный работник КГБ). Но встречаются намного более кровожадные и менее логичные высказывания («Жалко, что не убили. У них в президента стреляют, а у нас развелись всякие, а их застрелить не могут», — лаборантка медицинского института).

Четко положительное отношение отмечено примерно у 20 % опрошенных горожан (13 % рабочих, 28 % интеллигентов, 25 % партийцев и 32 % руководителей). Основной аргумент при этом обычно тоже материальный («Надо же, все имел и отказался!»).

Примерно половина населения не имеет собственного мнения о деятельности Сахарова. Вряд ли аналогичный вопрос относительно любого другого политического деятеля нашей страны дал бы более положительные результаты. Однако не следует преувеличивать значения положительных оценок. Они не активны, держатся, как правило, про себя, и при некотором нажиме со стороны властей подавляющее большинство тех, кто положительно оценивал личность Андрея Дмитриевича Сахарова, могут выступить против него, утешив себя привычным: «Мы люди маленькие, от нас ничего не зависит».

И все же даже это пассивное отношение показывает, что декларируемое «единодушие» никак не отражает подлинного настроения советского народа, с которым когда-нибудь советским руководителям придется считаться.

Сахаровский сборник, New York, 1981